Page 160 - Мертвые души

давно бы отдал за него дочку, потому что Чичиков богат, как жид, если бы не причиною этого
была жена его, которую он бросил (уж откуда они узнали, что Чичиков женат — известно
богу), и что жена, которая страдает от безнадежной любви, написала письмо к губернатору
самое трогательное, и что Чичиков, видя, что отец и мать никогда не согласятся, решился на
похищение… В других домах рассказывалось это несколько иначе: что Чичиков, как человек
тонкий и действующий наверняка, предпринял с тем, чтобы получить руку дочери, начать
дело с матерью и имел с нею сердечную тайную связь, и что потом сделал декларацию на счет
руки дочери; но мать, испугавшись, чтобы не совершилось преступление, противное религии,
и чувствуя в душе угрызение совести, отказала наотрез, и что вот почему Чичиков решился на
похищение. Ко всему этому присоединялись многие другие объяснения и поправки по мере
того, как слухи проникали, наконец, в самые глухие переулки. И так как у нас на Руси
общества низших особенно любят поговорить о сплетнях, бывающих в обществах высших, то
очень ясно, что явились такие прибавления, которых совсем не думали те, которые распустили
прежде. [“И так как ~ прежде” вписано на полях. ] Сюжет, как читатель видит, становился
чрезвычайно занимателен, принимал мало-помалу совершенно окончательные формы и,
наконец, так, как он есть, т. е. во всей своей окончательности, доставлен был в собственные
уши губернаторши. Губернаторша, как мать семейства, как первая в городе дама и, наконец,
как дама, никогда не подозревавшая ничего подобного, была, как всякий может представить
себе, очень оскорблена подобными историями и ощутила в себе негодование, во всех
отношениях справедливое. Бедная блондинка выдержала самый неприятнейший tкte-а-tкte,
какой только когда-либо случалось иметь шестнадцатилетней девушке. Полились целые
потоки расспросов, допросов, выговоров, угроз, упреков, увещаний, так что бедная девушка
бросилась в слезы, рыдала и не могла понять ни одного слова. Швейцару дан был строжайший
приказ не принимать ни в какое время и ни под каким видом Чичикова. [На отдельном листе,
вшитом в рукопись, набросок: Губернаторша, как мать семейства, как первая в городе дама и,
наконец, как дама, никогда не подозревавшая ничего подобного, [была] [весьма естественно
выведена] была, как можно себе легко представить, [оскорблена] очень оскорбилась
подобными <3 нрзб.> больше и ощутила в себе негодование, во всех отношениях
справедливое. Бедная блондинка [бы] выдержала самый неприятнейший tкte-а-tкte, какой
только когда-либо случалось иметь шестнадцатилетней девушке. Полились целые потоки
расспросов, допросов, выговоров, [увещаний, ] угроз, упреков, увещаний. Так что бедная
девушка рыдала и решительно не могла понять ни одного слова, к чему и зачем это. Швейцару
дан был строжайший приказ не принимать ни под каким видом Чичикова ни в какое время. ]

Сделавши свое дело относительно губернаторши, дамы употребили всевозможные
усилия, чтобы склонить на свою сторону мужскую партию, утверждая, что мертвые
души[Вместо “Сделавши ~ души”: Партия дамская утверждала, что мертвые души]
решительная выдумка и употреблена только для того, чтобы отвлечь всякое подозрение и
успешнее совершить похищение. Чтобы представить это осязательней и очевидней, они
употребили какие-то особенные средства, им одним известные, против которых многие мужья
никак не могли устоять, и пристали к их партии, несмотря на то, что подвергнулись сильным
нареканиям со стороны своих же товарищей, обругавших их бабами и назвавших юбками,
название, как известно, очень обидное для мужского пола. [Вместо “и успешнее ~ пола”: дабы
успешнее совершить свое похищение. Дамы стали наступать очень решительно на мужей
своих и, чтобы представить это осязательней и очевидней, употребили какие-то средства, им
одним известные, так что некоторые мужья пристали тоже к их партии. Какие это средства,
автор, сколько ни старался, никак не мог узнать, и убедился только в том, в чем давно уже
убежден почти весь свет, т. е. что эта сторона человеческого рода — совершенная задача. И
ему случалось видеть не мало мужчин очень не глупых и даже весьма бойких насчет
проницательности и осмотрительности, но которые, однако ж, в этом случае пожимали только
плечами и на лицах их выказывалось самое глупейшее выражение, какое когда-либо было
видимо на человеческом лице. ]