Page 162 - Мертвые души

сии] последние с своей стороны были также[были тоже] мужики дюжие и были одарены
такими объемистыми кулаками, [мужики дюжие и имели такие объемистые кулаки] что
устьсысольские приятели долго носили синяки на боках[на своих боках] и спинах. В деле
своем купцы, впрочем, повинились, изъясняясь, что немного пошалили. Носились слухи, что
будто бы при повинной голове они приложили каждый по пяти государственных; впрочем,
дело слишком темное. Из учиненных следствий и выправок оказалось, что устьсысольские
ребята умерли от угара, а потому так их и похоронили, как угоревших[оказалось, что умерли
от угара, а потому похоронены, как угоревшие]. Другое происшествие, недавно случившееся,
было следующее: казенные крестьяне сельца Вшивая-Спесь, соединившись с таковыми же
крестьянами сельца Задирайлова тож, уконтропошили будто земскую полицию в лице
заседателя какого-то Дробяжкина, что будто земская полиция, т. е. заседатель Дробяжкин,
повадился уж чересчур часто ездить в их деревню, что в иных случаях стоит повальной
горячки, а причина-де та, что земская полиция имел кое-какие слабости со стороны сердечной
и поглядывал будто бы очень пристально на их баб и деревенских девок, наверное, впрочем,
неизвестно, хотя в показаниях крестьяне выразились прямо, что земская полиция был-де
блудлив, как кошка и что уже не раз они его оберегали и один раз даже выгнали нагишем из
какой-то избы, куды он забрался. [слабости ~ стороны сердечной и подбирался, может быть, к
женам и дочерям их, — наверное неизвестно, хотя в показаниях крестьян выражалось, что
земская полиция был блудлив, как кошка. ] Конечно, земская полиция достоин был наказания
за сердечные слабости, [за свои слабости] но мужиков как Вшивой-Спеси, так и Задирайлова
тож нельзя было тоже оправдать за самоуправство, [но мужики как Вшивой-Спеси, так и
Задирайлово тож достойны были также наказания за самоуправство] если только они
действительно участвовали в убиении. Но дело было темно. Земскую полицию нашли на
дороге, мундир или сертук на земской полиции был хуже тряпки, а уж физиогномии и
распознать нельзя. Дело ходило по судам и поступило, наконец, в палату, где было рассужено
в таком смысле: так как неизвестно, кто из крестьян именно участвовал, а всех их много,
Дробяжкин же человек мертвый, стало быть, ему немного было в том проку, если бы он и в
самом деле выиграл это дело, а мужики были еще живы, стало быть, для них весьма важно
решение в их пользу, то вследствие того решено было так, что заседатель Дробяжкин был сам
причиною, оказывая несправедливые притеснения мужикам сельца Вшивой-Спеси и
Задирайлова тож, а умер-де он, возвращаясь в санях, от апоплексического удара. Оно,
конечно, и просто, и очевидно; однако ж, неизвестно почему, чиновники начали думать, что не
эти ли мертвые души разумеются в оных обоих происшествиях. Случись же так, что, как
нарочно, в то время, когда гг. чиновники и без того находились в затруднительном положении,
пришли к губернатору разом две бумаги. В одной из них содержалось, что, по дошедшим
показаниям и донесениям, находится в их губернии делатель фальшивых ассигнаций,
скрывающийся под разными именами, и чтобы немедленно было учинено строжайшее
разыскание. Другая бумага содержала в себе отношение губернатора соседственной губернии
о убежавшем от законного преследования разбойнике, и что, буде окажется в их губернии
какой подозрительный человек, не предъявивший никаких свидетельствтов, то задержать его.
Эти две бумаги сбили с последнего толка гг. чиновников. Конечно, они не могли даже и
подумать, чтобы что-нибудь из этого могло относиться к Чичикову; однако ж, всякий как
поразмыслил с своей стороны внутренне об этом предмете, как припомнили, что они еще не
знают, кто таков на самом деле этот Чичиков, что он сам весьма неясно отзывался насчет
своей личности, говорил, правда, что потерпел в службе за правду, да ведь всё это как-то
темно. [А когда] вспомнили, что он даже выразился, будто имел много неприятелей,
покушавшихся на жизнь его, то задумались еще более: стало быть, жизнь его была в
опасности; стало быть, его преследовали, стало быть, он же сделал что-нибудь такое… Да кто
же он, в самом деле, такой? Конечно, нельзя думать, чтобы он мог делать фальшивые
бумажки, а тем более разбойник: наружность он имеет весьма благородную и
благонамеренную; поступки тоже с весом и осмотрительностию, ведет себя совершенно
солидно и прилично и в обращении человек приятный во всех отношениях. Кто же бы, однако