Page 183 - Мертвые души

необыкновенного и он бы мог остаться на всю жизнь свою тем, что в обширном всеобщем
смысле называется хороший человек. Но так как автору позволяется иногда заглянуть
несколько поглубже в душу, чем глядят другие люди, то он не может утаить, что в характере
его, по-видимому совершенно ровном, было одно такое стремление, которое пересиливало всё
прочее, — это было стремление приобретать копейку. Еще съизмала непонятно каким
образом образовалось и существовало в нем это чувство. Он уже питал нежное влечение ко
всякого рода движимым и особенно недвижимым имениям; владение имуществом обширным,
великим доставляло ему такие радости, каких нельзя описать. ] Изо всего, что когда-либо
случалось ему читать на веку своем, нравилась ему более всего читанная еще в детстве
известная[случалось читать ему в жизни, нравилась ему более всего известная] историйка
молочницы, несшей кувшин и замечтавшейся о том, как она распорядится с деньгами,
вырученными за молоко, как сначала заведет она маленькую свинку, как эта свинка,
сделавшись свиньей, наведет поросенков, как эти поросенки, сделавшись каждый с своей
стороны опять свиньей, доставит столько денег, что можно будет купить корову, а потом
кобылу, а потом пойдет целый завод лошадей и коров, а потом и дом с огородами, а там сады,
деревни и прочее, [а потом целый дом с огородами и прочее, а там и пошло] что далее, то
лучше, как говаривал один помещик, начинавший есть спаржу с другого конца, и потом уже
доходивший до верхушки. В этом постепенном возрастании было для него что-то
необыкновенно радостное. [Вместо “и потом ~ радостное”: Эта постепенная прогрессия имела
для него что-то такое утешительное в самых еще ребяческих летах. ] Зато он никак не мог
слышать равнодушно окончания этой истории, то есть когда[истории, когда] молочница от
радости прыгнула и разбила кувшин. Он бывал растроган до слез и никогда, как он [потом]
сам сознавался, не трогала его так даже сама Герцогиня Лавальер, сочинение Жанлис. С
такими чувствами, конечно, оставалось только вступить в гражданскую службу. Он вступил в
казенную палату какого-то губернского города. Надобно заметить, что до его вступления
палата особенно не отличалась взрачностью своих чиновников. Отчего и по каким причинам
они <1 нрзб.> сюда все <далее нрзб.>.[а. Вместо “С такими чувствами, конечно ~ сюда все”:
Конечно, с такими качествами ~ своих чиновников. Как-то неизвестно по каким причинам и
т. д. как в тексте. ] Тот глядел на всех волком и грубил и начальнику и подчиненному; другой и
не грубил, но какое-нибудь лицо имел такой странной фигуры, как бывает точно один <?>
дурно выпеченный хлеб: щеку раздуло в одну сторону, подбородок покосило в другую, губа
треснула, словом, совсем не так, как хлеб, который удался, а скорее тот, который раздулся в
сторону каким-то пузырем и в прибавку треснул. [а. который сам вылез из печи, вздувшийся,
наконец, в нарост и потом еще треснул в прибавку. ] Всё служащее сословие к тому же весьма
плохо брилось, и подбородки в субботний день походили более на крупные железные
напильники такого же самого железно-серого цвета. [а. и подбородки их походили на крупные
железные напильники, сохраняя даже [тот самый цвет] такой же серо-железный цвет. ] Итак,
среди таких товарищей немудрено, что новый чиновник много выиграл благообразием своей
наружности и тою добродетелью, которую всякий отец рекомендует своему сыну и которая
известна под именем искательности. Посредством этой благосклонной искательности.
[Вместо “Он бывал ~ искательности”: Это его тронуло до слез, и никогда, как он сам потом
сознавался, ни одна чувствительная драма не трогала его, ни даже самая Герцогиня Лавальер,
сочинение Жанлис, которое он прочитывал в скучное время. Такие сердечные увлечения,
означавшие, впрочем, весьма основательного и благоразумного человека, побудили его, не
отлагая времени, определить себе карьер или дорогу. Карьер, известное дело, один:
государственная служба. Он вступил в казенную палату. Здесь скоро обратил он на себя
внимание старанием, большою внимательностию к делу и благообразною наружностию, что,
впрочем, было не мудрено, ибо в казенной палате все чиновники были как-то чересчур тяжелы
и невзрачны. Тот глядел на всех волком и грубил и начальнику и подчиненному; у другого
лицо было похоже на дурно выпеченный хлеб: щеку раздуло вдвое больше другой,
подбородок покосило на сторону, нос в другую; тот издавал во всё время какой-то лошадиный
сап или потчивал всех дыханием, проникнутым спиртом. Всё служащее сословие не всегда