Page 184 - Мертвые души

было опрятно и плохо брилось, так что подбородки их были почти всегда похожи на крупные
железные напильники такого же серо-железного цвета. Итак, весьма естественно, что такой
человек, как Чичиков, с некоторыми тогда уже начинавшими оказываться приятными
поступками, приличием во всем и, наконец, тою добродетелью, которую всякий отец
рекомендует своему сыну и которая известна под именем искательности, он мог пробить себе
дорогу. ] Он очень скоро пробился к непосредственному начальнику своему, какому-то
повытчику, человеку весьма суровому, неразговорчивому и вовсе нерасположенному
оказывать кому-либо благосклонность; но и повытчик не устоял, подался — и не успели
оглянуться невзрачные чиновники, как взрачный уже переехал к нему на квартиру, стал жить с
ним, совершенно как в семействе, даже[Вместо “но и повытчик ~ в семействе, даже”: но,
наконец, он так около него увивался, что повытчик не устоял, подался, и наконец, как уж это
случилось, только герой наш переехал к нему на квартиру жить с ним и даже] исправлял
иногда должность домоводки, разливал[и разливал] чай, принимал просителей и даже сек
кухаркина сына, словом, совершенно, как у себя. [“принимал ~ у себя” вписано. ] Хозяин сам
был вдовец, но имел[вдовец, впрочем имел] зрелую дочь, наследницу благоприобретенного
имения. Повидимому, казалось, он прочил ее в невесты Чичикову, и Чичиков, казалось тоже
был не прочь, обращался с ней как с невестой, [имения, собиравшегося по целковым.
Повытчик готовил ее в невесты Чичикову, так была сильна его привязанность, и сам Чичиков
был, как казалось, не прочь, обращался с ней как с будущей невестой] а повытчика называл
папенькой и целовал в руку. Но как скоро получил место и сделался сам повытчиком, то
переехал на другую квартиру, повытчика перестал звать папенькой и не целовал больше в
руку, а дело о невесте так и прошло, как будто не бывало вовсе. [не целовал больше в руку и о
невесте не заикался вовсе. ] При всем том, однако же, весьма приветливо с ним раскланивался,
когда встречался, просил к себе[просил даже к себе] на чай, так что престарелый чиновник,
хотя очень сильно[чиновник сначала очень сильно] потом почесывался в затылке, но не
мог[но однако же не мог] не убедиться, что Чичиков, точно, приятный человек. С этих пор
герой наш стал думать сурьезно, как подобно всякому благоразумному человеку извлечь, как
говорят, выгоду из службы. С помощию ли увлекательных преимуществ наружности и
обхождения или чего иного, о котором знает[наружности своей и обхождения, или чего
другого, наверное сказать не умею, но это знает] лучше всякий находящийся на службе,
только ему удалось, наконец, получить то, что называют наживное местечко. Целые две
недели [после] вследствие этого получения видно было в лице нашего героя самое
праздничное выражение в лице. Он переменял даже беспрестанно чистые рубашки, и в глазах
его было что<-то> такое веселое, как у жениха. Радость эта была несколько уменьшена
принятыми строгими мерами со стороны правительства противу всяких взятков. Но Чичиков
и здесь нашелся и доказал старую истину: русской человек сметлив, и тогда-то именно и
выкажет изобретательность, когда его хорошенько прижмут. Вскоре он из самого
преследования извлек выгоды и возблагодарил даже бога за всякие меры, предпринимаемые
противу взяток. [Вместо “только ему ~ взяток”: дело только в том, что, наконец, удалось ему
получить то, что называют наживное местечко. Нельзя скрыть, что оно принесло ему радость,
даже едва не вышедшую из границ. Но радость эта значительно уменьшилась, когда
правительство приняло строгие меры противу всяких взятков. Но так как русской человек
сметлив и показывает именно тогда изобретательность, когда его хорошенько прижмут, то в
скором времени и герой наш так умел найтись, что извлек даже выгоду и внутренне
возблагодарил бога за преследование взяток. ] Если являлся к нему проситель, он принимал
его очень вежливо, с самым приятным[принимал его так вежливо, с таким приятным] и
обворожительным обхождением, уверял, что всё будет сделано, что он не должен
беспокоиться ни о чем, и если тот заикался как-нибудь о благодарности, то он обеими руками
изъявлял совершенное отрицание. Следовали многие приятные слова и выражения:
“помилуйте, как можно, неужели вы думаете, чтоб я имел в виду какую корысть; нет, сделайте
милость, ничего, ничего не хочу; это наш долг, наша обязанность, будьте покойны
совершенно, всё будет сделано самым скорейшим образом и завтра же поутру вы получите