Page 253 - Мертвые души

записано несколько слов, не разобранных. ] В доме всё, начиная от ключницы до собаки,
бежало, издали завидев. Он даже собственную кровать изломал. [Он даже изломал в куски
собственную кровать. ] “Да”, говаривал[Далее начато: батюшка] всегда Пист Пистович, когда
доходили до него жалобы на его сына: “Нужно бы, нужно бы пожурить Феописта Пистовича.
Да ведь сделать-то как это? Наедине-то его не пристыдишь, а при другом-третьем человеке
скажешь — весь город узнает. Нет, уж пусть лучше [так его и] остается собакой; ведь не он же
один: у Степана Прохорыча похуже сынишка”. И довольный тем отец отправлялся вновь по
комнате рассуждать об рождении зверя, натурально с какими-нибудь новыми мнениями,
например: а любопытно, что если бы слон, например, родился в яйце?[слон, например,
вылезал из яйца] Какой толщины нужно, чтобы была скорлупа; должно быть, толста, пушкой
вряд ее прошибешь. [Вместо “должно быть ~ прошибешь”: ведь, я думаю, пулей вряд ее
можно будет прошибить. ] Так протекала жизнь двух этих обитателей, конечно, полезная,
потому что подслужилась[потому что прислужилась] теперь автору ответить на мудрое
обвинение, которое, без сомнения, произнесут кое-какие патриоты. [На полях: у кого-нибудь
трещит, или кто-нибудь с болдырем явится]

К ГЛАВЕ XI

Но эти упреки[Но эти вопросы] только наружны, не из души вашей они произошли.
Другое под ними скрыто. [Другое кроется под ними. ] Я скажу его вам. Кто же, как не автор
должен сказать слово[сказать вам слово] правды

К ГЛАВЕ XI

Эх, тройка, птица-тройка, кто выдумал <тебя>?[Далее было: Бойкой народ мог только
выдумать тебя] Ты могла родиться, знать, только в той земле, что не любит шутить, а ровнем
гладнем разметнулась, [а ровнем раскинулась на сорок сороков] да и поди считай версты. И не
хитрый, кажись, дорожный снаряд, не железным винтом, а наскоро топором <2 нрзб.> Не в
немецких ботфортах ямщик: борода да тулуп, да рукавицы, и сидит чорт знает на чем. А
взмахнул кнутом, да затянул: “Эх ты, головушка победная”. Рванулись вихрем кони, спицы
смешались в колесах в один гладкий круг, пыль пошла по обеим сторонам. Вон она вдали
[ступай] понеслась, понеслась, понеслась. Батюшки мои…Не так ли и ты, Русь, что бойкая,
необгонимая тройка, несешься? Вихрем[Далее начато: пыль только как птица, как мысль]
дымится под тобою дорога, [Далее начато: Эх, кони, кони, что за кони] гремят мосты, всё
отстает и остается п<озади?>. Эх, кони, кони, <что> за кони, какие вихри сидят в ваших
гривах?[Вместо “какие ~ гривах”: каким вихрем взметнули несплетенные гривы] Как будто
чуют лихую песню: напрягли дружно и разом медные груди, [Далее начато: прыщут]
пустились, и богатырский огонь летит из ноздрей — и понесли… Что перед[Далее было: <1
нрзб.> верст. Неслыхано] вами версты, <1 нрзб.> назад бегут они. И вот она понеслась, и
только вскрикнул остановившийся по дороге пешеход, поднявши шапку. Русь, куда несешься
ты? Не слышит, махнула рукой только

К ГЛАВЕ XI

Эх, тройка, птица-тройка, знать у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле,
что <1 нрзб.>, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета, да и ступай считать версты, пока
не зарябит в очах. И не хитрый, кажись, дорожный снаряд: не железным схвачен винтом, а
наскоро, живьем отработал тебя с одним топором в руках ярославской бойкой мужик. Не в
немецких ботфортах ямщик: борода, да тулуп, да рукав<ицы> и сидит чорт знает на чем, а
привстал да замахнулся, да затянул песню — кони вихрем, спицы в колесах смешались в один
круг. Только дрогнула дорога, да вскрикнул в испуге остановившийся пешеход, и вот
понеслась, понеслась, понеслась. Вот это она вдали пылит и сверлит воздух. Не так ли и ты,