Page 38 - Мертвые души

подлец-то, служил]. Служил, служил мерзавец в казенной палате, это видно. Я думаю, даже не
был ли и в таможне. Шутка ли [далее как вар. а] никогда не был”, сказал Селифан. Барин
сказал кучеру, что он дурак, что это помещик, а не деревня, а дорогу он должен знать. Но
скоро вспомнил сам, что Селифану [нельзя было знать] точно, неоткуда было проведать. Он
выглядывал, не попадется ли где мужик ~ прислужился в этом. Так все на свете [далее как вар.
а] Возьми-ка ту дорогу, что повыше”, сказал Чичиков [далее как вар. а] рассеяла его досаду. ]

<ГЛАВА VI>

Прежде, в лета моей юности, мне было очень весело подъезжать в первый раз к
незнакомой деревне. Кучу нового и чудес архитектурных видел я во всяком уездном городе: и
казенный каменный дом [и], торчавший среди низеньких одноэтажных домиков обывателей и
мещан, и правильно круглый купол выбеленной каменной церкви, и рынок, и гостинный двор,
и уездный франт, и поп, и странная колымага, гремящая по улицам, — всё привлекало мое
свежее внимание, и я, высунувши нос из своей походной телеги, глядел и замечал всё: и
античный покрой сертука, весьма необыкновенного, до[Далее начато: чепца] изюма и мыла,
который[Далее начато: продают купеческие приказчики в длинных сертуках] был выставлен в
дверях овощенных лавок. Когда я подъезжал к какой-нибудь <деревне?> незнакомого
помещика, я смотрел любопытно на выказывающие<ся> ветряные мельницы, [В подлиннике:
мельницу] деревянную узкую, высокую или широкую разъехавшуюся[Далее начато: на все
<стороны?>] почерневшую церковь. Я видел мелькавшие сквозь деревья трубы и крышу
помещичья дома, и я[Далее начато: старался] с нетерпением ожидал, чтобы он показался весь,
чтобы рассмотреть его, впрочем, пошлую наружность. [впрочем пошлую архитектуру] Я
старался угадать по нем и по всём имении, кто таков помещик и толст ли он, и сыновья ли у
него или дочери, и сколько их, и черноглазы ли они, и весельчак ли он сам, или сурьезен,
глядит в окно и читает один календарь. Теперь равнодушно подъезжаю к всякой незнакомой
деревне и пошло гляжу на ее пошлую жизнь, и не смешно мне, и куча того, что возбудило и
смех и замечательность когда-то, теперь скользит мимо. О моя юность! о моя свежесть!

Деревня Плюшкина, помещика, к которому ехал друг наш, была что-то похоже на
запачканный стирок или тряпку, которою [сначала] прежде вытирали пол в комнатах, потом
вышвырнули ее на кухню. Там повар сначала ею вытирал сковородки, потом свои сапоги;
кидали ее в один угол, в другой и потом уже вышвырнули на улицу. [“Прежде, в лета ~ на
улицу” вписано карандашом. ] [Изб было столько, что не перечесть. Они были такие старье и
ветхость, что можно было дивиться, как [они] не попали в тот музей древностей, который еще
не так давно продавался в Петербурге с публичного торга, вместе с вещами,
принадлежавшими Петру Первому, на которые однако ж покупатели глядели сомнительно. ]
Крыши на них просвечивали, как решето, и воробьи пролетали[воробьи летали] их напролет;
впрочем, дыры были такой величины, что, кажется, [что даже] и вороны могли пробраться.
Кажется, сами хозяева разобрали с них драницы на разные свои потребности, рассуждая и
весьма справедливо, что в дождь избы не кроют, а в вёдро и сама не каплет. Притом нечего в
ней и бабиться, [весьма справедливо, что и без крыши в избе можно так же заснуть,
забравшись на полати, а днем не бабиться же весь день [в избе] в ней] когда есть простор и в
кабаке, [и] на большой дороге, [Далее было: и на улице и] словом, где хочешь. Окна в избенках
были, как водится, без стекол, иные из них были заткнуты тряпкою или зипуном. Балкончики
под крышами, с перилами и резными украшениями, неизвестно для какой причины
делающиеся в русских избах, были тоже в живописном разрушении. Огромный ряд скирд сена
и хлеба стоял в стороне. По виду он казался очень лежалым, потому что цветом был похож
больше на старый кирпич, [больше на навоз] чем на сено, и на верхушках их росла всякая
дрянь. Сено и хлеб были, без сомнения, господские, [потому что] у мужиков они бы не
залежались так долго. Скоро и господской дом выглянул каким-то сутуловатым инвалидом с
мезонином и высокою крышею. Одна труба уже развалилась. [Далее начато: Щекатурка]