Page 661 - Мертвые души

купивши расстроенное имение, едва дававшее 20 тысяч, возвел его до того, что [Далее начато:
оно дает] теперь он получает 200 тысяч”.

“А, почтенный человек! Вот этакого человека жизнь стоит того, чтобы быть переданной
в поученье людям. Очень, очень будет приятно [а. Как в тексте; б. Весьма приятно]
познакомиться. [Далее начато: И стал] А как по фамилии?”

“Скудронжогло”.

“А имя и отчество?”

“Константин Федорович”.

“Константин Федорович Скудронжогло! Очень приятно познакомиться. Поучительно
узнать этакого человека”. И Чичиков пустился в расспросы о Скудронжогле [а. Как в тексте; б.
расспросы о нем] и всё, что он узнал [Далее начато: его] о нем от Платонова, было [Далее
начато: это что<-то>] точно, изумительно.

“Вот смотрите, в этом месте [Вот смотрите, здесь] уже начинаются его земли”, говорил
Платонов, указывая на поля. “Вы увидите тотчас отличье от других. Кучер, здесь возьмешь
дорогу налево. Видите ли этот молодник-лес? Это сеянный. У другого в пятнадцать лет не
поднялся <бы> так, а у него в восемь вырос. Смотрите, вот лес и кончился. Начались уже
хлеба; а через пятьдесят десятин опять будет лес, тоже сеянный, а там опять. Смотрите на
хлеба, во сколько раз они гуще, чем у другого”.

“Вижу. Да как же он это делает?”

“Ну, расспросите у него. Вы увидите, что ни <1 нрзб.> Эта всезнай, такой всезнай, какого
вы нигде не найдете. Он мало того, что знает, какую почву что любит, знает, какое соседство;
для кого не нужно, по близости какого леса нужно сеять какой хлеб. У нас у всех земля
трескается от засух, а у него нет. Он [Уж он] рассчитает, насколько нужно влажности, столько
и дерева разведет; у него всё играет две-три роли: лес лесом, а полю удобренье ют листьев да
от тени. И это во всем так”.

“Изумительный человек”, сказал Чичиков и с любопытством посматривал на поля.

Всё было в порядке необ<ыкновенном>. Леса были загороженные; повсюду попадались
скотные дворы, тоже не без причины обстроенные, завидно содержимые; хлебные клади росту
великанского. Обильно и хлебно было повсюду. Вдруг видно было, [Видно было вдруг] что
живет туз-хозяин. Поднявшись на небольшую возвышенность, <увидели> на супротивной
стороне большую деревню, рассыпавшуюся на трех горных возвышениях. [Над строкой
начато: Две каменные церкви] Всё тут было богато: торные улицы, крепкие избы; стояла где
телега — телега была крепкая и новешенькая; попадался ли конь — конь был откормленный и
добрый; рогатый скот — как на отбор, даже мужичья свинья глядела дворянином. Так и видно,
что здесь именно живут те мужики, которые гребут, как поется в песне, серебро лопатой. Не
было тут аглицких парков, беседок и мостов с затеями и разных проспектов перед домом. От
изб до господского двора потянулись хозяйственные рабочьи дворы. На крыше большой
фонарь, не для видов, но для рассматриванья, где, и в каком месте, и как производились
работы. Они подъехали к дому. Хозяина не было; встретила их жена, родная сестра
Платонова, весьма миленькая на взгляд, белокурая, белоликая, с выраженьем в лице прямо
русским, но так же [сестра Платонова, белокурая, белоликая, с прямо русским выраженьем
лица, так же красавица, но так же] полусонная, как он. Кажется, как будто ее мало заботило то,