Page 669 - Мертвые души

тряпка пойдет в дело, всякая дрянь даст доход, так что после отталкиваешь только да
говоришь: не нужно!”

“Это изумительно”, сказал Чичиков, исполнившись участья: “изумительно,
изумительно! Изумительнее же всего то, что всякая дрянь дает доход!”

“Гм. Да не только это”. Речи Скудронжогло не кончил… желчь в нем пробудилась, и ему
хотелось побранить соседей помещиков. “Вон опять один умник, что, вы думаете, у себя
завел? Богоугодные заведения, каменное строение в деревне! Христолюбивое дело!.. Уж
хочешь помогать, так ты помогай всякому мужику исполнить этот долг, а не отрывай его от
христианского долга. Помоги сыну пригреть у себя больного отца, а не давай ему
возможности сбросить его с плеч своих. Дай лучше ему возможность [а. Как в тексте; б. Дай
лучше ему средство] приютить у себя в дому ближнего и брата, дай ему на это денег, помоги
всеми силами, а не отлучай его: он совсем отстанет от всяких христианских обязанностей. Дон
Кишоты просто по всем частям… Двести рублей выходит на человека в год в богоугодном
заведении! Да я на эти деньги буду у себя в деревне 10 человек содержать”. Скудронжогло
рассердился и плюнул.

Чичиков не интересовался богоугодным заведеньем: он хотел повести речь о том, как
всякая дрянь дает доход. Но Скудронжогло уже рассердился, желчь в нем закипела, и слова
полились. ] а. Как в тексте; б. Чичикову хотелось очень расспросить его о том, как всякая
дрянь дает доход. Но трудно было [ему] вставить слово, потому что хозяина уже забрал задор
и желчь уже поднялась в нем и ему хотелось всех выбранить. На полях приписано
карандашом: Впрочем, это, так сказать, их дело, а не помещика, а я бы хотел знать, чем
выгоднее заняться, чтобы [исполнить долг] приобрести имущество, исполнив долг
гражданина]

“А вот другой Дон Кишот просвещенья: завел школы! Ну, что, например, полезнее
человеку, как знанье грамоты? А ведь как распорядился? Ведь ко мне приходят мужики из его
деревни. “Что это, говорят, батюшка, такое? сыновья наши совсем от рук отбились, помогать в
работах не хотят, все в писаря хотят, а ведь писарь нужен один”. Ведь вот что вышло!” [Далее
карандашом приписано: <одна строка не поддается прочтению> будет время, тогда он сам
выучится, а с палкой в руке нельзя. [Развели теперь пьяниц сколько, пойди с ними возись.
Никто не в силах обрабатывать землю. Скудронжогло рассердился и плюнул] Дурачье. Ослы.
Рассердившись, Кондрожогло плюнул]

Чичикову тоже не было надобности до школ, но Платонов подхватил этот предмет: “Да
ведь этим останавливаться не нужно, [а. Как в тексте; б. Да ведь этим нечего останавливаться.
] что теперь не надобны писаря. После будет надобность, работать нужно для потомства”.

“Да будь, братец, хоть ты умен! Ну, что вам это потомство? [а. Как в тексте; б. Ну что вам
далось это потомство?] Все думают что-то, что они какие-то Петры Великие. Да ты смотри
себе под ноги, а не гляди в потомство; хлопочи о том, чтобы мужика сделать достаточным да
богатым, да чтобы было у него время учиться по охоте своей, а не то, что с палкой в руке
говорить: учись! Чорт знает, с которого конца начинают… Ну, послушайте, ну, вот я вам на
суд”. Тут Скудронжогло подвинулся ближе к Чичикову и, чтобы заставить его получше
вникнуть в дело, взял его на абордаж, другими словами, засунул палец в петлю его <1 нрзб.>
фрака. “Ну, что может быть яснее? У тебя крестьяне затем, чтобы ты им покровительствовал в
их крестьянском быту. В чем же быт? в чем же занятия крестьянина? В хлебопашестве? Так
старайся, чтобы он был хорошим хлебопашцем. Ясно? Нет, нашлись умники, говорят: [а. Как в
тексте; б. Над строкой начато: А тут завелись умники, кото<рые>] “Из этого состоянья его
нужно вывести. Он ведет слишком грубую, простую жизнь: нужно познакомить его с