Page 67 - Мертвые души

Тут он оборотился к Чичикову и прибавил еще: “точно, очень многие”.

“А как например числом?” спросил Чичиков.

“Да, сколько числом?” подхватил Манилов.

“Да как сказать числом? Число неизвестное, человек до 80 будет”.

“Да, именно”, сказал Манилов, обратясь к Чичикову, я тоже предполагал. Большая
смертность”.

“Ты, пожалуста, их перечти”, сказал Чичиков, “подробней реестрик всех по имени”.

“Да, всех”, сказал Манилов. Приказчик сказал: “слушаю” и ушел.

“А для каких причин вам это нужно?” спросил[а. сказал Манилов] по уходе приказчика
Манилов Чичикова.

Чичиков минуты три оставался молча, не отвечая ни слова на сделанный запрос.
Казалось, как будто ему необыкновенно тяжело было произнести какое-нибудь слово. В лице
его выразилось такое затруднительное положение, и во всех чертах его отразилось что-то
беспокойно ищущее чего-то, что всякий, который бы в эту минуту поглядел на него,
исполнился бы по неволе ожиданием чего-то не совсем обыкновенного и невольно отразил[а.
Вместо “что всякий ~ отразил”: Казалось, что поневоле наполнило бы всякого, который бы в
это время поглядел на него, ожиданием чего-то не совсем обыкновенного и он бы
нечувствительно отразил] бы в лице своем почти то же самое затруднение. Казалось, как
будто дело было точно головоломное. И в самом деле, [а. Далее начато: не прошло четыр<?>]
Манилов наконец услышал такие странные и необыкновенные вещи, каких, без всякого
сомнения, никогда еще не слыхали человеческие уши от самого создания мира.

“Я хотел вам предложить… не можете ли вы мне продать [эдаких] крестьян…”, сказал
Чичиков, да и не кончил речи.

“А вы разве покупаете крестьян?”[а. А вы разве хотите купить крестьян?] сказал
Манилов, “но позвольте вас спросить: как и какого рода вы хотите купить крестьян, с имением
ли, то есть с землею или просто на вывод, т. е. без земли?”

“Нет, я разумею не то, чтобы совершенно крестьян”, сказал Чичиков, “а собственно, так
сказать, мертвых душ, то есть таких, которые уже умерли и только по ревизии считаются
живыми”.

Манилов остолбенел, выронивши тут же чубук вместе с трубкой на пол и с минуту
смотрел ему в лицо, выпучив глаза. Наконец он[а. Далее начато: поднял чубук с трубкою]
подумал: “Да полно, не шутит ли он” и, поднявши трубку с чубуком, посмотрел снизу ему в
лицо несколько в профиль, как <бы> [желая] стараясь приметить, не видно ли какой усмешки
на губах его, или, по крайней мере, небольшого движения или желания удержать усмешку. Но
в лице Чичикова, напротив, оказывалось, такое[а. Но лицо Чичикова напротив сохраняло
такое] сурьезное выражение, какое даже в нем редко было видно в обыкновенном положении.
Он подумал, уж не сошел ли он как-нибудь вдруг и внезапно с ума, и со страхом посмотрел на
него пристально. Но глаза его были совершенно ясны, ничего в них не было заметно
[блудящего] мутного или дикого или этого беспокойно вращаемого беглого огня, который
бегает в глазах сумасшедшего человека. Напротив, всё в нем было как следует, прилично и в