Page 693 - Мертвые души

благовоспитаннейшим образом] с наиобольстительнейшею приятностью. Сукно тут же было
свернуто и ловко заверчено в бумагу, сверток завертелся под легкой бичевкой. Чичиков хотел
было лезть в карман, но почувствовал приятное окружение своей поясницы чьей-то весьма
деликатной рукой, и уши его услышали: “Что вы здесь покупаете, почтеннейший?”

“А! приятнейше-неожиданная встреча”, сказал Чичиков.

“Приятное столкновенье”, сказал [Далее начато: тот голос] голос то<го> же самого,
который окружил его поясницу. Это был Вишнепокромов. “Готовился было пройти лавку без
вниманья, вдруг вижу знакомое лицо, как отказаться от приятного удовольствия. Нечего
сказать, сукна в этом году несравненно лучше. Ведь это стыд, срам. Я никак не мог было
отыскать. Я готов тридцать рублей, сорок рублей, возьми пятьдесят даже, но дай хорошего. По
мне, или иметь вещь, которая бы, точно, была уже отличнейшая, или уж лучше вовсе не иметь.
Не так ли?”

“Совершенно так”, сказал Чичиков. “Зачем же трудишься, как не затем, чтобы, точно,
иметь хорошую вещь?”

“Покажите мне сукна средних цен”, раздался позади голос, показавшийся Чичикову
знакомым. Он оборотился: это был Хлобуев. По всему видно было, что он покупал сукно не
для прихоти, [это был Хлобуев. Сукно ему, как видно, действительно нужно] потому что
сертучек был больно протерт.

“Ах, Павел Иванович, позвольте мне с вами наконец поговорить. Вас нигде не
встретишь. Я был несколько раз, всё вас нет и нет”.

“Почтеннейший, я так был занят, что, ей, ей, нет времени”. Он [Далее начато:
огляну<лся>] поглядел по сторонам, как бы от объяснения улизнуть, и увидел входящего в
лавку Муразова. “Афанасий Васильевич. Ах, боже мой”; сказал Чичиков: “вот приятное
столк<новение>”. И вслед за ним повторил Вишнепокромов: “Афанасий Васильевич”,
повторил <Хлобуев>: “Афанасий Васильевич”. И, наконец, благовоспитанной купец, отнеся
шляпу от головы настолько, сколько могла рука, и, всем <телом?> подавшись вперед,
произнес: “Афанасию Васильевичу наше нижайшее почтенье”. [Далее начато: а. У всех на
лицах оказалась та собачья услужливость, какую оказывает люд ми<ллионщикам>; б. У всех
на лицах оказалась та собачья услужливость, какую оказывает грешный люд вся<кому>] На
лицах напечатлелась та услужливость, какую оказывает миллионщикам собачье отродье
людей.

Старик раскланялся со всеми и обратился прямо к Хлобуеву: [Далее начато: Я,
увидевши, что вы] “Извините меня, я, увидевши издали, как вы вошли в лавку, решился вас
побеспокоить. Если вам будет через <1 нрзб.> свободно и по дороге мимо моего дома, так
сделайте милость, зайдите на малость времени. Мне с вами нужно будет переговорить”.

Хлобуев [Перед “Хлобуев” было начато: Как же, очень свободно] сказал: “Очень
хорошо, Афанасий Васильевна”. [Далее было: и старик, раскланявшись [вновь] со всеми,
вышел. ]

“Какая прекрасная погода у нас, Афанасий Васильевич”, сказал Чичиков.

“Не правда ли, Афанасий Васильевич”, подхватил [Далее начато: Мура<зов>]
Вишнепокромов. “Ведь это необыкновенно”.