Page 55 - Отец Горио
P. 55

своему единственному сыну, обездолив Викторину. Подобная несправедливость мне не по
               душе. Я вроде Дон-Кихота: предпочитаю защищать слабого от сильного. Если бы господь
               соизволил отобрать сына у банкира, Тайфер взял бы обратно дочь к себе; ему захочется иметь
               наследника — эта глупость свойственна самой природе, а народить еще детей он уже не в
               состоянии, я это знаю. Викторина кротка, мила, быстро его окрутит, превратит в кубарь и
               будет  им  вертеть,  подстегивая  отцовским  чувством!  Она  будет  глубоко  тронута  вашей
               любовью, вас не забудет и выйдет за вас замуж. Я же беру себе роль провидения и выполню
               господню  волю.  У  меня  есть  друг,  обязанный  мне  очень  многим,  полковник  Луарской
                      51
               армии,   только что вступивший в королевскую гвардию. Полковник следует моим советам и
               стал ярым роялистом; он не дурак и поэтому не дорожит своими убеждениями. Могу подать,
               мой  ангел,  еще один  совет:  бросьте  считаться  с  вашими  убеждениями и вашими  словами.
               Продавайте их, если на это будет спрос. Когда человек хвастается, что никогда не изменит
               своих убеждений, он обязуется итти все время по прямой линии, — это болван, уверенный в
               своей непогрешимости. Принципов нет, а есть события; законов нет — есть обстоятельства;
               человек высокого полета сам применяется к событиям и обстоятельствам, чтобы руководить
               ими. Будь принципы и законы непреложны, народы не сменяли бы их, как мы  — рубашку.
               Отдельная личность не обязана быть мудрее целой нации. Человек с ничтожными заслугами
               перед Францией почитается теперь, как некий фетиш, только потому, что за все хватался с
               большим жаром, а самое большее, на что он годен, это стоять среди машин в Промышленном

               музее с этикеткой Лафайет,   52   и в то же время каждый швыряет камень в князя,    53   который
               презирает человечество так глубоко, что плюет ему в лицо столько клятв, сколько оно требует,
               но  во  время  Венского  конгресса  не  допустил  раздела  Франции;  его  должны  бы  забросать
               венками, а вместо этого забрасывают грязью. О, я-то знаю положение вещей! Тайны многих
               людей в моих руках! Ну, будет! Я лишь тогда усвою какое-нибудь незыблемое убеждение,
               когда найду три головы, согласных в применении одного и того же принципа, а ждать этого
               придется мне долгонько! Во всех судах нельзя найти и трех судей, которые держались бы
               одного мнения об одном и том же параграфе закона. Возвращаюсь к моему приятелю. Стоит
               мне  только  попросить,  и  он  готов  хоть  снова  распять  Христа.  Достаточно  одного  слова
               дяденьки  Вотрена,  и  он  вызовет  на  ссору  этого  плута,  который  ни  разу  не  послал  своей
               бедняжке сестре хотя бы пять франков, и…
                     Тут Вотрен поднялся, встал в позицию и сделал выпад.
                     — …и в преисподнюю! — добавил он.
                     — Какой ужас! — сказал Эжен. — Вы шутите, господин Вотрен.
                     — Ля-ля-ля,  спокойно! —  ответил  этот  человек. —  Не  прикидывайтесь  ребенком…
               Впрочем,  если  вам  это  нравится,  возмущайтесь,  негодуйте!  Говорите,  что  я  мерзавец,
               преступник,  негодяй,  бандит,  только  не  называйте  ни  шпионом,  ни  мошенником!  Ну  же,
               говорите, стреляйте залпом! Прощаю вам: в ваши годы это так естественно. Я был и сам таким
               же! Только поразмыслите. Когда-нибудь вы поступите гораздо хуже. Вы приволокнетесь за
               хорошенькой женщиной и  будете  брать  от  нее  деньги.  Вы  уже  думали  об  этом, —  сказал
               Вотрен, — да и как вам выдвинуться, если не спекулировать своей любовью? Добродетель,
               милый мой студент, не делится на части; или она есть, или ее нет. Нам предлагают церковное


                 51   Луарская  армия  —  уцелевшая  после  поражения  Наполеона  при  Ватерлоо  часть  его  армии,  которая,  по
               соглашению с союзниками, отошла к югу от Луары и была там расформирована.

                 52    Лафайет  Мари-Жан-Поль,  маркиз  (1757–1834) —  французский  политический  деятель,  участник
               буржуазных революций в 1789 и 1830 гг. В период Реставрации — один из лидеров либеральной буржуазии.
               После Июльской революции 1830 г. содействовал возведению на престол «короля банкира» Луи-Филиппа.

                 53   «…Каждый  швыряет  камень  в  князя». —  Речь  идет  о  Талейране.  Талейран  (1754–1838) —  известный
               французский  дипломат,  отличавшийся  беспринципностью  и  циничной  неразборчивостью  в  средствах;  играл
               видную роль на Венском конгрессе 1814–1815 гг.
   50   51   52   53   54   55   56   57   58   59   60