Page 81 - Отец Горио

бежать с каторги, или их семьям, если каторжник оставил на этот случай завещание, или же их
любовницам, по передаточному векселю на имя мнимого Вотрена.
— Их любовницам? Вы хотите сказать — женам, — заметил Пуаре.
— Нет, каторжники обычно имеют незаконных жен, у нас их называют
сожительницами.
— Значит, они все находятся в сожительстве?
— Значит, так.
— Господину министру не подобало бы терпеть такие мерзости. Поскольку вы имеете
честь бывать у его превосходительства и, как мне кажется, обладаете человеколюбивыми
понятиями, вам следовало бы осведомить его относительно безнравственности этих людей;
ведь это очень дурной пример для общества.
— Но правительство сажает их в тюрьму не для того, чтобы показывать как образец всех
добродетелей.
— Это справедливо. Однако разрешите…
— Дайте же, дружочек, сказать господину Гондюро, — вмешалась мадмуазель Мишоно.
— Понимаете, мадмуазель, — продолжал Гондюро, — правительство может выиграть
очень много, наложив руку на беззаконную кассу, — по слухам, она содержит весьма крупную
сумму. Обмани-смерть сосредоточил у себя значительные ценности, укрывая деньги не только
некоторых своих товарищей, но и сообщества «Десяти тысяч»…
— Десяти тысяч воров! — испуганно воскликнул Пуаре.
— Нет, сообщество «Десяти тысяч» — это организация воров высокой марки, людей
широкого размаха, они не путаются в дела, где добыча дает меньше десяти тысяч франков. В
это сообщество входит народ самый отборный — из тех молодчиков, которых мы отправляем
прямо в Высший уголовный суд. Они изучили Уложение о наказаниях и, даже если пойманы с
поличным, никогда не дадут повода подвести их под статью о смертной казни. Коллен — их
доверенное лицо, их советчик. Благодаря огромным средствам этот человек создал свою
собственную полицию, обширные связи, скрыв их под покровом непроницаемой тайны. Вот
уже год, как мы окружили его шпионами, и все еще не можем разгадать его игру. Таким
образом, и эта касса и его таланты помогают оплачивать порок, способствуют злодейству и
держат под ружьем армию мошенников, которые все время воюют с обществом. Арестовать
Обмани-смерть и захватить всю его шайку — значит подрубить зло под самый корень. Вот
почему это неотложное мероприятие стало делом государственным, делом политики, которое
принесет честь тем, кто будет способствовать его успеху. Вы сами могли бы снова поступить
на службу по административной части, сделаться секретарем полицейского комиссара, что
нисколько не помешает вам получать и вашу пенсию.
— А почему Обмани-смерть не сбежал с кассой? — спросила мадмуазель Мишоно.
— О, куда бы он ни поехал, за ним следом отправят человека с наказом убить его, если
он обокрадет каторгу. Кроме того, похитить кассу не так легко, как похитить барышню из
хорошей семьи. Впрочем, Коллен — молодчина, он неспособен на такую штуку, он сам себя
считал бы опозоренным.
— Вы правы, — подтвердил Пуаре, — он был бы совершенно опозорен.
— Все это не объясняет нам, отчего вы просто-напросто не арестуете его, — заметила
мадмуазель Мишоно.
— Хорошо, я вам отвечу… (Только одно, — шепнул он ей на ухо, — не давайте вашему
кавалеру прерывать меня, а то мы никогда не кончим. Этому старику надо стать очень
богатым, чтобы его слушали.) Когда Обмани-смерть прибыл сюда, он надел на себя личину
порядочного человека, превратился в почтенного парижского горожанина и устроился в
незаметном пансионе. Это тонкая бестия, его никогда не застать врасплох. Словом, Вотрен
человек крупный и дела ведет крупные.
— Вполне естественно, — сказал Пуаре самому себе.
— Ну, а вдруг выйдет ошибка и арестуют настоящего Вотрена? Министру не хочется,
чтобы на него обрушились коммерческий мир Парижа и общественное мнение. У префекта