Page 82 - Отец Горио

полиции есть враги, и он сидит, как на тычке. В случае провала все, кто метит на его место,
воспользуются тявканьем и рычанием либералов, чтобы спихнуть его. Тут надо действовать,
как в деле Коньяра, самозванного графа де Сент-Элен, — ведь окажись он настоящим графом
де Сент-Элен, нам бы непоздоровилось. Вот почему нужна проверка!
— Так, значит, вам нужна хорошенькая женщина! — подхватила мадмуазель Мишоно.
— Нет, он женщину к себе и не подпустит. Скажу вам по секрету: Обмани-смерть не
любит женщин.
— Тогда я себе не представляю, что пользы от меня для такой проверки, если,
предположим, я соглашусь на это за две тысячи.
— Проще простого, — ответил незнакомец. — Я вас снабжу флакончиком с жидкостью:
она имеет свойство вызывать прилив крови к голове, похожий на удар, но совершенно
безопасный. Это снадобье можно примешать к кофе или к вину, как хотите. Лишь только оно
окажет действие, вы сейчас же перенесете молодчика на кровать, разденете, будто бы для
того, не грозит ли ему смерть. А как только вы останетесь при нем одна, шлепните его
ладонью по плечу раз! и вы увидите, проступит на нем клеймо иль нет.
— Сущий пустяк, — откликнулся Пуаре.
— Ну как, согласны? — обратился Гондюро к старой деве.
— А если букв не окажется, я все же получу две тысячи?
— Нет.
— Какое же тогда вознаграждение?
— Пятьсот.
— Стоит итти на это дело ради такой малости! Укор для совести не меньше, а мне не так
легко ее успокаивать.
— Заверяю вас, — вмешался Пуаре, — что у мадмуазель чуткая совесть, не говоря уже,
что женщина она любезная и весьма сообразительная.
— Ладно, — решила мадмуазель Мишоно, — если это Обмани-смерть, вы даете мне три
тысячи, а если это обыкновенный человек, то ничего.
— Идет, — ответил Гондюро, — но при условии, что дело будет сделано завтра же.
— Не так скоро, дорогой мой, мне еще надо посоветоваться с моим духовником.
— Хитра! — сказал агент, вставая с места. — Так до завтра. Если понадобится спешно
переговорить со мной, приходите в переулочек Сен-Анн, в конец церковного двора за
Сент-Шапель. Там только одна дверь, под аркой. Спросите Гондюро.
В эту минуту мимо проходил Бьяншон, возвращаясь с лекции Кювье, и своеобразное
прозвище «Обмани-смерть» привлекло внимание студента, благодаря чему он также услыхал
ответное «идет» знаменитого начальника сыскной полиции.
— Отчего вы не покончили с ним дело сразу? Ведь это триста франков пожизненной
ренты! — сказал Пуаре, обращаясь к мадмуазель Мишоно.
— Отчего? Это дело надо еще обдумать. Если Вотрен в самом деле Обмани-смерть, то,
может быть, выгоднее сговориться с ним. Впрочем, требовать от него денег — это значит
предупредить его, и, чего доброго, он улизнет не заплатив. Получится только мерзкий пшик.
— Если бы он и был предупрежден, — возразил Пуаре, — разве за ним не станут
наблюдать, как сказал вам этот господин? Правда, что вы-то потеряли бы все.
«А к тому же не люблю я этого человека, — подумала мадмуазель Мишоно. Мне он
говорит только неприятности».
— Но вы можете поступить лучше, — продолжал Пуаре. — Ведь тот господин,
по-моему, человек вполне порядочный, да и одет очень прилично, и вот он сказал, что
повиновение законам обязывает избавить общество от преступника, какими бы
достоинствами он ни отличался. Пьяница не перестанет пить. А вдруг ему взбредет в голову
убить нас всех? Ведь, черт возьми, мы можем оказаться виновниками этих убийств, не говоря
о том, что первыми их жертвами будем мы сами.
Размышления мадмуазель Мишоно мешали ей прислушиваться к словам Пуаре,
падавшим из его уст, как водяные капли из плохо привернутого крана. Если этот старичок