Page 93 - Когда я буду морем. Виктория Ц.

запихивает в рот и, оставив на тарелке большую часть,
вскакивает, бежит обуваться.
— Чаль-гатта-ора, — провожает его Ок Суль у порога и
поправляет на худеньком плече лямку сумки. — Хорошо
учись, сынок!
— Йеее, — отвечает Нэ Сан с поклоном и, забросив за
спину холщовую торбу, спешит на улицу.
Ок Суль глядит в приоткрытую дверь. Светает. Сосед-
ские дети громко окликают друг друга и, поплотнее за-
пахнув полы курток, подтянув повыше штаны, мчатся
наперегонки по дороге.
Ок Суль садится у стола, пьет горячую воду, отвер-
нувшись от тарелки с надкушенной рисовой лепешкой,
оставленной мужем и сыном. Почти целая. Как же хо-
чется есть!
Она старается не вспоминать тот день в начале зимы,
когда вернувшийся от лавочника Сан Иль, мучительно
выдавливая из себя слова, рассказал ей о проигрыше.
Два мешка риса — весь запас семьи на зиму.
Выслушав его, она поднесла руку к губам и впилась
в нее зубами, чтобы сдержать рвущийся наружу стон.
Муж стоял перед ней, опустив голову. Она отвернулась к
печке, стиснула зубы. Неясные звуки заставили ее обер-
нуться, и она увидела, как Сан Иль выбежал из комнаты.
На следующее утро Нэ Сан, попробовав серую кашу
из чумизы, отложил ложку в сторону. Она пододвинула
к нему тарелку вновь:
— Смотри, мама положила немного соли для вкуса,
попробуй, сынок.
Голод — лучшая приправа к любой еде. Через неделю
дети не вспоминали о рисе, уплетая безвкусную жид-
кую похлебку.
Иногда Ок Суль видела во сне, как она моет рис, как
несколько раз сливает ледяную воду, пока та не станет
прозрачной, как белеет крупа, постояв в воде, и она на-

91