Page 621 - И жили люди на краю

618
– И ты привязан. Но не понимаешь, потому что молодой и
глупый. Ты радуешься, что тебе построили дом. Ты так
радуешься, что не заметил, как у тебя отняли волю. У меня была
и тайга, и реки, и море, мои глаза не могли оглядеть всю землю
– много её было. А у тебя – только улица и берег.
Такие слова крепко обидели Айсыке. Он вскочил,
ударившись затылком о стойку, тихо простонал.
– Ты чувствуешь боль от дерева, – произнёс старик. – Но ты
ещё почувствуешь боль от людей.
– Плохо говоришь, Сетекуроро. Всю зиму просидел у очага
один. И летом сидишь. Не ходишь в гости. Всех забываешь.
– Я всё помню, – громче и торжественно сказал старик.
– Я помню всех японцев и помню русских, которых ты даже не
видел, – он ссохшимися, заскорузлыми пальцами взял из печки
уголёк, положил в трубку, раскурил её и заговорил тоном, каким
обычно рассказывают предания: – Так было. Жил горностай.
Бегал по краю леса под ярким солнцем, бегал в дождик по поляне
от пенька к пеньку, сидел в старом птичьем гнезде и смотрел, как
снег летит, залезал высоко на дерево и видел, как тает речка.
Хорошо было горностаю, всё было у горностая. Но вот с южной
стороны пришла на его землю лисица, всё оглядела, обнюхала.
Заметила рыбу в речке. «Я попробую», – сказала. Поймала, съела
и уходить неохота. Отдохнула, подумала и ещё сказала: «Я тебе,
горностай, другом буду. Помогу ловить горбушу и кету,
охотиться на зверушек и птиц. И поскольку я добрая и сильнее
тебя, стану твоей защитницей. Никто не посмеет тебя обидеть» А
с северной стороны пришла другая лисица, тоже всё оглядела и
обнюхала. И сказала: «Ты не слушай ту плутовку. Она обманет
тебя, обкрадёт твою землю. Тебе лучше будет со мною. Я
издалека пришла через дремучие леса, я многое повидала и рада,
что встретила тебя. Я возьму тебя под свою защиту»,
– Сетекуроро попыхтел трубкой, прокашлялся и продолжил: