Page 756 - И жили люди на краю

753
– Там брал, спрашиваю?
– Да.
Затем Адам подписал протокол допроса, решив: лучше
– расстрел, чем пребывание в чудовищном аду, созданном
самими людьми. Но его не расстреляли, хотя к этому
приготовился – везли куда-то ночью, после долго стояли в
плотной тишине. Адаму захотелось перед смертью поспать, и он
уснул. Утром – оказалось, они на глухом полустанке – втолкнули
в тёмный, с решётками на оконцах вагон, набитый арестантами, и
колёса торопливо застучали по рельсам. Ещё был длинный
переход по грязной лесной дороге к воротам из колючей
проволоки; за нею придавленно вытянулись два барака, на
взгорке свежо белели бревенчатыми стенами склад, столовая и
баня. Всё это, оцеплённое вышками с прожекторами и
пулемётами, называлось лагерным пунктом. Адам точно не знал
– и до сих пор не выяснил – на сколько лет его посадили: на
восемь или десять? Одно он понимал: такой срок не выдержать.
Жаль, что где-то затерялся хороший, как утверждал китаец, яд.
О, мама, почему вышла у него нелепая тяжёлая жизнь?
Ведь никому плохого не делал. Всегда с любовью работал.
Так отчего же встретились ему губители и там, в Николаевске, и
здесь? Если они не ценят труд человека, не понимают его душу,
то Бог-то?.. Как этого не видит Бог? Или его нет, как считают они.
Может, действительно нет, и потому они безбоязненно творят,
что желают. И теперь снова куда-то везут. Много молодых – ещё
могут и землю долбить, и шпалы укладывать, и лес валить, а он,
пожилой, для чего нужен?..
Машины остановились напротив квадратной, без единого
деревца поляны; с третьей полуторки спрыгнули конвоиры,
прошли по снегу к лесу и там, разомкнувшись в стороны,
сдвинули на автоматах шишечки предохранителей. Другие
конвоиры, перекрикивая друг друга, скомандовали: